АЛИТУС – ЛАГЕРЬ СМЕРТИ
На митинге в честь дня Победы выступала бывшая малолетняя узница фашистского лагеря Алитус Т.К. Фомичева. Она пережила все ужасы фашистской неволи. Вернувшись на родину, узнала, что отец погиб на фронте, мать умерла в концлагере, 14-летнюю сестру Олю фашисты расстреляли за связь с партизанами.
Пожилые женщины не смогли сдержать слез при этом выступлении. Интересуюсь у председателя Совета ветеранов войны и труда пос. Любохна В.Ф. Потачина: «Много ли в поселке проживает бывших узников фашистского лагеря Алитус?»
– Сам я прошел через этот лагерь смерти. Со мной были мои односельчане
В.Ф. Струков, В.Н. Кузнецов, Л.А. Гусаков с братом, А.В. Стручков с братом,
Л.Н. Семянищев с братьями Николаем и Виктором, Н.И. Симкин, Я.Н. Ионов и многие другие.
– Как вы туда попали?
– Предатели-полицаи, рьяно исполняя свой холуйский долг, пометили все калитки и ворота домов, где проживали партизанские семьи и семьи коммунистов.
А далее – «дело техники»: немцы и полицаи с собаками за одну ночь согнали и погрузили в два товарных вагона сотни семей из Любохны и окрестностей. Затем последовал рассказ о страшных муках, пережитых узниками.
И зародилась у меня тогда мысль организовать встречу школьников с бывшими невольниками фашистских лагерей, чтобы они из первых уст услышали правду о фашистах.
Уже через несколько дней после этой встречи Виктор Федорович вручил мне книгу «На детстве моем войны отметина» Ады Родиной, которая вышла в Саратове в 1998 году. В этой удивительной повести автор рассказывает о своем детстве, о судьбе малолетних узников фашистского лагеря Алитус. Обращаясь к школьникам пос. Любохна, она пишет: «Дорогие дети! Вам, землякам моим, в дар плоды труда моего. Здесь в этой повести – путь и страдание малолетней девочки из Любохны, прошедшей все пути горя и страданий, горя всех, кто волею судьбы оказался в лагере смерти Алитус!
Здесь нет вымысла, здесь боль моя и моих земляков. Прикоснитесь душой! Ваша землячка Ада Родина».
Прикоснемся и мы сегодня к некоторым страницам повести, которую нельзя читать без боли в сердце.
Из материалов Нюрнбергского процесса: «На территории Литовской ССР немцы истребляли не только местное население, но и согнанных сюда жителей Орловской, Смоленской, Витебской, Ленинградской, Калужской областей. Через лагерь близ города Алитуса (бывший лагерь 133 для советских военнопленных) с 1943 года по июнь 1944 года прошло до 200 тысяч человек».
Все бараки были оплетены колючей проволокой в два ряда. Тяжелые антисанитарные условия, невероятная скученность, отсутствие воды, голод, болезни, а также массовые расстрелы привели к тому, что за 14 месяцев в этом лагере погибло 60 тысяч советских людей, что подтверждается документами и показаниями свидетелей, жителей города Алитуса.
Вот строки из стихотворения «Алитус» Ады Родиной:
А потом посадили людей по вагонам,
Их могилой живой было б можно назвать.
Если двадцать вмещалось – сажали по двести,
Довезут или нет – наплевать.
Ехали долго. Лишенные хлеба,
Лишенные воздуха, капли воды.
А умирали – упасть было некуда,
Так и стояли с живыми «столбы».
Лагерь смерти Алитус –
В вонючих отсеках, ужас тот был
Преисподней под стать.
Чтобы поверить во все это – нужно
Там хоть во сне побывать…
В Алитус наш эшелон прибыл, наверное, ночью, так как долго не выпускали из вагонов. Затем появилось много солдат с собаками. Приказали всем выходить из вагонов и ждать. А ждать можно было все. Уже знали, что иногда привозят и сразу уничтожают. Но нас повели к каким-то сараям и объявили, что во избежание «заразы» будет санитарная обработка. Этой экзекуции (а иначе не назовешь) подвергались все вновь прибывшие.
Донага раздетых людей, обработав едкой жидкостью, долгое время держали в ожидании, когда вернут одежду. Полосатой лагерной для нас не нашлось, поэтому насквозь промерзшие за ночь люди выбирали из наваленного в кучу хламья хоть какое-то подобие одежды. Болело все тело. От голода валились с ног, так как еще ничего из еды не дали ни взрослым, ни детям. Все ждали, что дадут хоть какую-то еду. Но людей построили и в сопровождении охраны и собак погнали дальше, теперь уже на территорию концлагеря.
Бараков было много. Нам достался деревянный, не приспособленный для жилья. В три яруса нары, совершенно голые, даже соломенной подстилки не было. Начал мучить холод, его ощущали гораздо сильнее, чем отсутствие еды, так как были истощены до предела. Нам опять не давали еды несколько дней, потому что не положено было сразу – не предусмотрено для новеньких. Потом принесли жидкую баланду, но не из чего было есть. Использовали разные коробки. Тете Клаве удалось, выйдя из барака, раздобыть консервную банку, появилась возможность хоть как-то поесть. Баночку принесли, но баланды утром не было. Сказали, что рабочие, «русские свиньи», не накопали брюквы.
Из нашего барака вскоре увели нескольких детей – и девочек, и мальчиков. Для чего – никто не знал. Потом добрались и до меня. Привели в другой барак, где были одни дети, без взрослых. Еды не давали. Затем повели еще в один барак, который поразил множеством всяких приспособлений, особенно много было трубочек. Дали выпить белой болтушки из бутылки, положили на кровать или кушетку. И все, больше ничего не помню. А потом, когда проснулась, дали еще таблеток – и снова барак. Так водили несколько раз. Однажды, когда я снова была в этом донорском бараке, увидела: после того, как несколько детей были подняты с кушеток, вдруг открылась какая-то боковая дверь – и детей туда увели, больше я уже не видела, не знала, вернули ли их в свои бараки. В этот последний раз моего посещения донорского барака всех детей уже за ненадобностью выбросили в ров. Я этого уже не помню, но, как оказалось, взрослые, которые раздевали трупы, заметили, что я еще жива, сообщили тете Клаве, потому что знали её по совместной работе, и спасли меня. Так я родилась заново.
Как я узнала недавно из повести Владимира Васильевича Литвинова «Поезд в ночи», малышей-доноров не кормили по той причине, что у голодных детей чище кровь. Уже незадолго до смерти тетя Клава немного рассказала мне о моем втором рождении. Но многое оставалось для меня неясным. Постепенно я набрала немного силенок, но меня вынуждены были прятать: на груди у меня оставалась большая болячка – результат какого-то деяния фашиста-врача».
Прошло более сорока лет с тех страшных дней пребывания в концлагере Алитус, и вот Ада снова на родине:
«Брянщина родная, милая сердцу Любохна моя, я снова ступила на землю твою святую, политую потом и кровью предков моих, со следами слез моих детских. Прости, Любохна, дочь свою, судьбою гонимую, поневоле своей тебя покинувшую. Я ходила по чужим дорогам, почти забыла свой родной язык. Ты была лишь во снах со мною, та, которую унесла в своем сердце.
Я снова с тобой, как будто и не было этих десятилетий. Я пришла к тебе на свиданье, Любохна. К великой радости моей, в Любохне я встретила людей, которые знали и помнили нашу семью и меня по концлагерной жизни. Их воспоминания внесли ясность в некоторые события, проходившие в концлагере Алитус, которые для меня были не понятны».
И вот Ада Викторовна – гость Натальи Андреевны Потачиной. В комнате тишина. Слышно только, как тикает будильник: Ада Викторовна, Наталья Андреевна и её сын Виктор Федорович молча сидят и думают о прошедшем.
Когда все немного успокоились, Наталья Андреевна продолжила рассказ: «Всех, умерших в бараках за день, стаскивали в ров, а прозван он был – «ров покойников». Сначала раздевали донага, им, гадам, и лохмотья нужны были. Однажды всполошились женщины, узнав, что нелюди детей в ров бросают еще живыми. Тогда, дочка, и притащила я тебя в лохмотьях. Ты не могла говорить, чуть дышала, не лучше были и другие дети. Многих тогда спасли. Считай, Ада, тебя с того света вернули. Всего несколько месяцев провели тогда в Алитусе, а кажется, что много лет. Такая невыносимая жизнь была там, что и жизнью назвать нельзя. Как живая рана – до сих пор все в сердце, все кровоточит. Лишь осенью 1944 года нас вернули домой, но очень многих не досчиталась Любохна».
Даже по приведенным из повести примерам видим, как её автор, Ада Родина, наша землячка, без прикрас рассказала о трудных дорогах войны, которые пролегли через мучения концлагерной жизни.
Сейчас почти не осталось в живых тех, кто был тогда в концлагере взрослым. Они ушли из жизни и многие тайны унесли с собой. Эти тайны нужны не мертвым, они нужны живым.
Н.Г. Бобылёв
Комментарии ()