четверг, 28 марта 2024

ДЫМКА

| Культура
Творчество ВЛАДИМИРА КОЗЯВИНА
    Самой первой собакой, которую помню с раннего детства, была в нашем доме легавая моего отца.   Мне тогда было, наверное, лет шесть – семь, когда щенок появился в нашем доме.  Это было, страшно сказать, более полувека назад, но я отчетливо помню его до сих пор. Чистейшего, без единой крапины, шоколадного окраса.  Может быть, именно поэтому его звали Том.  Это был красавец курцхаар, но слова такого тогда, видимо, не знали-не слышали, потому что оно ни разу не было произнесено. Просто немецкая легавая, а правильнее -  легаш. Я не знаю истории появления щенка в доме. Ни то, каким образом и откуда он появился, ни того, чего это стоило тогда моему отцу: такие собаки никогда дешево не стоили.  Знаю лишь, что отец был из той породы, о которой говорят: «Есть буду мякину, но охоту не кину».  И знаю теперь еще то, что именно тогда все в моей жизни было уже предопределено.  
    А еще у отца был друг, которого звали Гоша и который тоже был родом из охоты. Георгий Васильевич, для своих и друзей Гоша, был директором стекольного завода в поселке, где мы жили, и всегда держал породистых собак.  Помню двух его сеттеров. Первым был англичанин, второй — шотландский сеттер. Думаю, что и появление у нас в доме легаша курцхаара произошло не без участия Гоши. А еще дичи тогда на Брянщине, да впрочем, как и везде, было в изобилии, особенно тетеревов. И увлекались друзья закадычные, в хорошем смысле этого слова, охотой по перу, сочетая ее в августе с рыбалкой, ночевками в шалашике на охапке душистого сена.  Шалашик делался на скорую руку, так, на всякий случай, и скорее предназначался именно мне, счастливому шкету, если мне вдруг везло и меня брали на Охоту.   
Высунувшись наполовину из шалашика, я слушал потрескивание горящих сучьев, щурился, поглядывал на неторопливо горящий костерок, иногда выскакивал и подкладывал дровишек, отмахивался от назойливых комаров или едкого до слез дыма костра.  Слушал то, то о чем говорят отец с Гошей, слушал ночь, бьющего неподалеку в лугах коростеля, и посматривал на небо или полыхающие где-то очень далеко зарницы, и как губка впитывал все это в себя.
    Однажды в конце мая на одной из рыбалок такой шалашик и костерок были устроены прямо под большим деревом черемухи  на берегу Десны.   И так же потрескивал костерок, и так же отец с Гошей, ведя бесконечные разговоры, попивая с наслаждением чай, неторопливо покуривали, лежа на постеленных брезентовых плащах.  А когда все чуть притихло, прямо над головами запел соловей… Август.  Звездное небо сквозь ветки шалашика, комары.  Малиновые угольки костерка, меняющие окраску, обрамленные по периметру поседевшей к утру золой, и соловей, поющий над головой. Патронташ и ружье отца у изголовья, котелок с остывающей ухой чуть поодаль.  Запах поджаренного на прутике на костре кусочка сала, порезанного помельче и уложенного аккуратно на горбушку хлеба, пропитанную капающими капельками. Запах только что заваренного свежего чая с добавленными прутиками смородины или, пуще того, спелыми ягодами ежевики. Притихший, посапывающий или иногда забавно подрагивающий лапами и чуть слышно повизгивающий во сне легаш.  Рассветная дымка из легкого, стелющегося по- над лугами и Десной утреннего тумана. Рай земной мне неведом другим...
     Наверное, было бы противоестественно, пожалуй, даже несправедливо, если бы все это не коснулось меня, не оставило свой след или протекло, пронеслось мимо.  Поэтому иначе и не было в последующей жизни моей, да и быть не могло. И именно эти берега стали берегами охоты моей. Охота — это возраст всей жизни, и за спиной не время прожитых лет, не бремя их, а состояние облегчения и, если хотите, взлета и парения, состояние доброй памяти.   И пусть ты родом из прошлого средневековья, она всегда будет с тобой. И ты выберешь время, наплюешь на болячки, потому что не встречать весну нельзя, и отказать себе в любовании такими красотами, живя среди них, противоестественно. Где-то прочел, что сердцу нужен дом, и это действительно правильно, только вот в моем сердце хватает и места и времени для того, что я обретаю и храню в нем, когда я на природе. Пока хватает.  И домом нашим были и мои лайки, а потом и легашики, и охоты с ними. И были и мясо, и пушнина, и волчьи загоны, и ночные засидки в насквозь промерзших стогах сена.  И наши промахи и удачи, ливни и радуги. Поиск дичи в росных до пояса травах, лугах и полях, классическим и не очень, челноком. Со стойкой, как изваяние, и подачей битых уток с воды.  Побитые, потертые в кровь лапы и настеганные осокой животы. Тяжело болтающиеся, подвешенные к патронташу крякаши и легонькие перепела, увесистые куропатки и тетерева.
    Жизнь невозможно прожить без потерь.  Утраты затуманивают глаза, незаметно пустеет душа. И все чаще становится невмоготу. А Дымка… Дымка — это то, глядя на что еще можно мечтать. Даст Бог, и она будет соответствовать своему предназначению, и мы будем понимать и дополнять друг друга.  И даже если этого не случится (такое тоже бывает) я ничуть не пожалею об этом. Уж посетить моей охоты берега мы с ней обязательно сумеем.  И это главное. А пока это очаровательное существо, отзывающееся на кличку, лезущее к тебе на колени, с удовольствием принимающее ласку, старающееся, задрав голову, лизнуть тебя.
Реклама1
Необходимо авторизоваться, чтобы написать комментарий.

Комментарии ()

    Реклама
    mvg
    27 марта 2023, 18:29
    1
    iskander_i
    11 мая 2018, 12:28
    1
    iskander_i
    10 апреля 2018, 14:01
    1
    9 20