Вера Дмитриевна Еропкина (Соловьева)
— Из своих домов нас, жителей Жуковы, Хизовки и Псури выгнали и погнали в Улемль Калужской области. Пешком. Дети плакали, матери брали их на руки, успокаивали на ходу. Что постарше помогали взрослым, старались не быть обузой. В Улемле стали загонять в пустые дома, но мы боялись, что дома подожгут и оставались ночевать на улице… На лошадях до Жиздры, а от Жиздры до Брянска везли на крытых машинах. Привези на вокзал. Подогнали товарные вагоны. Куски хлеба, предназначенного для заключённых, охранники высыпали из мешков прямо на пол, как собакам. Голодные люди стали по головам друг друга кидаться за крошками хлеба, а солдаты стояли и смеялись. Закрыли вагоны. Поезд тронулся… Остановка в Новоельне. Здесь пересадка в другой эшелон. Везут в Западную Белоруссию. В Кареличах высаживают, селят в школе, прибывает много людей из Смоленской области. Их расселяют по бывшим еврейским домам. В этих домах находилось столько семей, что негде было лечь. Все дома обнесены колючей проволокой и охранялись полицаями. Началась эпидемия тифа, очень много людей умерло, особенно детей. Записала Валерия Зайцева, ученица 8 класса.
Валентина Ивановна Клестова (Иванова)
— Наша семья проживала в местечке Краснодубка недалеко от хутора Ясенок Косиченского сельсовета Людиновского района бывшей Орловской области.
Каждый день родители отмечались в немецкой комендатуре. Однажды нас построили и куда-то погнали. Гнали весь световой день, загоняя на ночь в какие-нибудь развалины. На пути не было ни одного уцелевшего дома, кругом было все сожжено и разграблено. Если кто-то оставался еще живой на пепелище, то немцы забирали всех в общую кучу. Пригнали нас в Жуковку, где был концлагерь. Пол-литровая кружка баланды из смеси зерна в желудке – и все это на целый день. В бараках неимоверная скученность, спертый воздух, кругом детские крики, стоны больных. За кружкой баланды нужно обязательно приходить каждому. Кто не мог вставать, тот не получал и этого. Меня, десятилетнюю девочку, мать носила на руках, так как сильно болели ноги, и я не могла ходить. За время пребывания в лагере никто ни разу не мылся, завшивленность была страшная. По истечении двух месяцев пребывания в концлагере в Жуковке нас погнали на железнодорожную станцию…
Иван Антонович Бородий
— Помню, как вылавливали детей для отправки в Германию, а родители прятали нас на чердаках. Недалеко от нашего дома укрывались на чердаках сараев семьи евреев. Действовал приказ о расстреле тех, кто прячет евреев. Захваченных детей немцы удерживали в зданиях школ. Через две недели нас посадили в товарные вагоны, продержали там двое суток. Так было сформировано 12 вагонов.
Мария Дмитриевна Храмогина (Маркешина)
- Когда пришли немцы, все жители деревни Псурь стали прятаться. Спасением стал лес. Люди копали землянки, чтобы выжить, но через неделю немцы нашли всех и заставили вернуться в деревню. На наших глазах сожгли дома, а самих жителей семьями пешком погнали в Улемль Калужской области. По дороге люди не выдерживали и падали замертво, а немцы не обращали на это внимания, скидывали больных и слабых людей в овраг. По дороге в Брянск погнали и нашу семью – мать, отца – инвалида, пятерых малых детей. Записал Никита Коршков, ученик 3-а класса
Антонина Алексеевна Соловьёва
- Мне было 11 лет, сестрам Раисе – 5, Валентине – 9, Зине – 12, а брату Ване – 7 лет. Немцы выгнали нас из дома, а дом подожгли. Маму, Пелагею Петровну, вместе с детьми, на ночь загнали в баню, а утром погнали пешком в Брянск. Нас не кормили и не поили, посадили в товарный поезд. Рая заболела «свинкой», и все боялись, что она умрет.
Доставили нас на какой-то распределительный пункт в Белоруссии. Жили в большом бараке на полу. Всех постригли наголо. Когда голодные люди пытались просунуть руки за колючую проволоку, били плетками. От голода умерла сестра Валя… Записала Алёна Гришкина, ученица 3 класса.
Евгения Андреевна Ободникова
— Нас гнали по заминированному полю в сторону Большой Жуковы, сами фашисты шли сзади. Пешком шли до Бежицы. Подали поезд, эшелон наполнили битком. В основном старики, женщины и маленькие дети. В пути умирали, но поезд не останавливали: трупным запахом дышали все. Ехали до Шауляя, прибыли в Польшу. Мы попали на завод, делали солдатские котелки. Жили в холодных дощатых бараках, без окошек, без полов. Спали на нарах, без постелей. Кормили баландой. Хоронили в общих могилах, без гробов. Когда матерей угоняли на работу, дети оставались в бараках. Во время бомбёжек, а они случались часто, бедные женщины сломя голову неслись к баракам, хватали детей, не разбирая где свои, где чужие и только потом разбирали каждый своего. Потери ребятишек были огромные. Помню, как одна полячка просила маму оставить меня в Польше. На меня надели хорошую одежду и обувь, и мать сначала согласилась, но в самый последний момент перед отходом поезда в Россию мама выхватила меня из рук польской женщины и вернула меня. По дороге всю одежду и обувь пришлось поменять на еду. Приехала в Дятьково в лаптях.
Комментарии ()